Позвоночек как звоночек,
Погремок как дальний гром,
Погремок погромыхает,
Ветер дует, волки лают,
Гром ударится пото́м.
Не кручинься, погоди, ―
Погремок пройдёт безгрешно,
Кинет семечки неспешно,
Всходы прорастут, гляди,
Знать, погромы ― впереди.
— из стиха «Погромче», 1906 год

Век из века, с давних пор,
Несомненны привилегии,
И мундиры тёмно-синие,
Начинают разговор...
 Генералу-то ― дельфиниум,
 А солдатам вечно шпорники,
 Да и то ― со звоном шпор,
 Что графине ― аквилегия,
 Мужику ― лишь водосбор.
— из стиха «Аквариум», 1908 год

Но вот, послушав мой рассказ
Ничуть не лучше сказки,
Усни, прикрывши глазки,
И позабыв слова.
Мораль той сказки такова:
Не всякий поп ― тот поп двойной
На ком висит две ряски.
— из стиха «Попов», 1911 год

Друзья, враги, лакеи, слуги,
Ах, доведут ведь до Калуги!
— из стиха «Россия – мать», 1911 год

Надысь объелся я шпинатом,
Потом всю ночь ругался матом,
Бездарно, грубо и во сне,
Я спать мешал своей жене.
— из стиха «Августейший 1914», 1914 год

Меценатов, филантропов — не люблю,
И не раз, и не два, потерпев от них урон,
Я такому меценату предпочту, пардон — матро́н,
А любого филантропа обменяю на филодендро́н.
— из стиха «Прислониться», 1916 год

Редко-редко, крайне редко
       принимайте детки редьку,
Но поняв что жизнь — тлен,
       применяйте детки — хрен.
— из стиха «Учений тьма», 1917 год

 Слыхали мы, кактус у вас здеся преет,
  Толстенный буржуй и шпик,
 Он чисто, нахлебник, не светит, не греет,
  Давай его нам ― на штык!
Которая тут «царица ночи»?
 А ну-ка, шаг вперёд!
Теперь с царицей обняться хочет
 Весь наш народ.
— из стиха «Революция на Аптекарском», II.1918 год

В мире нет на всё причины,
Есть желание и бред,
Ты бирюк ― я бирючина,
Ты конец ― а я кончина,
Здесь на всё один ответ.
— из стиха «Крюк», 1918 год

Нет ничего люте́е, чем отвар алтея, дядя,
Прими алтея, и не наглея, ходи гоголем, дядя,
Как твоя тётя надя.
— из стиха «Дядя Володя», 1919 год

Нет, не боюсь, я не боюсь,
хоть весь трясусь и говорю:
  дни наши сочтены,
  и дни тебя, и дни меня,
  везде стена, стена страна,
  стена страны, стена огня,
  стена людей, стена стены,
  и стены стенам не видны,
Но ей всё это — хоть бы хны.
Всё хоть бы хны. Хоть ни стены.
Хоть ни огня. Хоть ни страны.
Всё хоть бы хны, хотя б сто грамм,
Ей хна за храм, и хна за гроб,
А после, значит — хоть потоп...
— из стиха «Рыжая бестия», 1919 год

 Значит, вот она, разгадка на загадку без оглядки,
 Бальзамические травы ― не годятся для приправы.
 Бальзамические травы ― не годятся для отравы.
 Это ― основное блюдо без затей и без прикрас,
 Пусть запомнят это люди, бальзамируя друг друга,
 Пусть едят родное мясо и обнимутся не раз.
Бальзамическая пижма, хочешь, сок из носа выжму,
Бальзамическая пихта ― или мимо пролетит,
Бальзамическая липа ― лечит гнойные полипы,
Бальзамической осиной всё обует и срастит.
Всё срастит сперва больное, а потом срастит ― пустое,
А потом срастит ― чужое, а потом срастит ― своё,
Превращая очень быстро всё живое, всё большое,
Всё больное, всё пустое превращая ― в мумиё.
— из стиха «Бальзам на душу», 1920 год

Не только мать-и-мачеха.
Ещё отец есть с отчимом,
Бывает сын-и-пасынок,
Ещё есть дочь безродная,
Отродье безымянное,
И сволочь подзаборная,
И падаль отворотная,
И есть ещё бастард...
— из стиха «Матерное», 1921 год

Сунул нос, а в нотах ― кактус,
Не иначе ― нотокактус...
Как по нотам этот кактус
Между строчек, между тактов,
Между пауз и контрактов,
Весь в бутонах и колючках,
Весь в каких-то странных кучках...
 Ноты быстро я прикрыл
 И на полку положил...
— из стиха «Нотация», 1934 год